Риммель вздохнул, несколько раз моргнул, затем послушно разжал руки. Вода омыла камень, сразу впитавший ее, и удивленный архитектор вытер руки об одежду.
— Что, уже все? — недоверчиво спросил он. — Моя госпожа меня любит?
— Пока еще нет, — ответила Бетана, подцепив камень и положив его в мешочек из козьей шкуры. — Но полюбит. — Она уронила мешочек в протянутые ладони Риммеля и села на место.
— Возьми с собой этот кисет. Там лежит то, что ты видел. Не вынимай это, пока не окажешься там, куда твоя леди точно придет одна. Ты должен открыть кисет и вытащить то, что внутри, не касаясь его. С того момента, как этот кристалл попадет на свет, у тебя будет лишь несколько секунд, чтобы бежать и самому уберечься от его действия. Тут колдовство и начнется, и для его завершения нужно будет только лишь присутствие твоей леди.
— И она будет моей?
Бетана кивнула.
— Она будет окована чарами. Теперь иди. — Колдунья подняла и бросила Риммелю медальон, а он спрятал и его, и мешочек под плащом.
— Покорно благодарю вас, госпожа Бетана, — пробормотал он, вздыхая и теребя пальцами кошелек, висящий на запястье. — Как, как мне отблагодарить вас? Я принес вам еды, как требует обычай, но…
— А у тебя есть еще и золото в поясе?
— Есть, — прошептал Риммель, нащупывая и извлекая маленький тяжелый мешочек, — немного, но… — Он осторожно положил мешочек на пол рядом с фонарем и благоговейно посмотрел на Бетану.
Бетана взглянула на этот мешочек, затем снова пристально посмотрела на Риммеля.
— Сыпь сюда!
С усилием, почти осязаемым в неподвижном воздухе пещеры, Риммель развязал мешочек и высыпал содержимое на пол перед собой. Монеты посыпались со звоном, как может звенеть только чистое золото, но Бетана не отводила взгляда от лица архитектора.
— Так как ты думаешь, сколько мне полагается за мою службу, мастер Риммель? — спросила она, наблюдая за выражением его лица.
Риммель облизал губы, глаза его сверкнули, когда он взглянул на внушительную кучу золота. Затем он быстрым движением пододвинул сразу все монеты к Бетане. Старуха улыбнулась своей щербатой улыбкой и кивнула, потом наклонилась и отсчитала себе шесть золотых. Остальное она отодвинула назад, к Риммелю. Архитектор был очень удивлен.
— Я… я не понимаю, — заговорил он дрожащим голосом, — вы не возьмете больше?
— Я взяла ровно столько, сколько мне нужно, — прохрипела Бетана, — просто я хотела проверить, во сколько ты сам оцениваешь мою службу. А что до остального, то может быть, ты вспомнишь и помянешь вдову Бетану в своих молитвах. В эти сумеречные годы я нуждаюсь в молитвах Всемогущему больше, чем в золоте.
— Я… я сделаю это, госпожа Бетана, — заикаясь, произнес Риммель, подбирая золото и складывая его обратно в кошелек. — Но неужели это все, что я могу сделать для вас?
Бетана покачала головой.
— Приведи ко мне в гости своих детей, архитектор Риммель. А теперь оставь меня. Ты получил то, что просил, получила и я.
— Благодарю вас, госпожа Бетана, — пробормотал Риммель и крутнулся на каблуках, в восторге от своей удачи. — Я буду за вас молиться, — донесся его голос уже снаружи из-за козьей шкуры, закрывающей вход.
Когда архитектор покинул пещеру, Бетана вздохнула и тяжко опустилась рядом с фонарем.
— Ну что ж, мой Дарелл, — прошептала она, поднеся к губам золотое кольцо, — дело сделано Я сотворила колдовство, чтобы дать этому юноше то, что он хочет. Ты же не думаешь, что я сделала что-то дурное, поколдовав против Дерини, правда?
Она помолчала, как будто слушая ответ, и кивнула.
— Знаю, знаю, милый. Раньше я никогда не насылала чары ни на кого из вашего таинственного племени. Но они подействуют. Кажется, я правильно припомнила все слова. Да в любом случае это и неважно, пока ты со мной…
Уже совсем стемнело, когда Морган наконец дал команду остановиться. Оставив Корот, они с Дунканом ехали почти без остановок с раннего утра, лишь ненадолго прервав путь в полдень, чтобы напоить копей и немного поесть из дорожных припасов. Теперь они приближались к вершине Лендорской горной гряды, за которой проходил легендарный Гонорский путь. Он вел к гробнице Святого Торина, южным воротам вольного святого города Дхассы.
Утром, отдохнув после тяжелого пути, они должны будут отдать дань уважения святому Торину — церемония, обязательная для того, чтобы путнику позволили пересечь широкое озеро и войти в город. Да, только после этого они смогут войти в Дхассу, куда ни одна коронованная особа не осмелилась бы войти без разрешения горожан; но Моргану нужно было попасть туда обязательно, и желательно неузнанным, дабы предстать перед Гвиннедской Курией.
Сквозь завесу моросящего дождя в сгущающихся сумерках впереди смутно виднелись развалины, и Морган пустил коня шагом. Его серые глаза, прикрытые ладонью от мороси, перебегали со стены на ступеньки, ведущие к вершине осыпавшейся башни, выискивая следы постороннего присутствия. Но ничего такого он не заметил, и, значит, здесь можно было спокойно остановиться на ночь.
Морган высвободил из стремян и с удовольствием вытянул ноги. Они уже приближались по неровной тропе к воротам. Кони устали не меньше всадников, они спотыкались, их копыта скользили в жидкой грязи. Пони, бредущий за Дунканом, подозрительно косился на все тени, шарахаясь в сторону и вздрагивая от каждого звука или едва заметного движения. Вдобавок на продуваемом всеми ветрами плато они промерзли до костей.
— Что ж, здесь мы и переночуем, — произнес Морган, когда они приблизились к разрушенным воротам. Копыта коней уже не хлюпали по грязи, а стучали по мощенной булыжником дороге, ведущей в старинный двор. Несмотря на дождь, там стояла мертвая тишина, и Дункан невольно прошептал, подъехав ближе к Моргану:
— Что это за место такое, Аларик?
Морган направил коня в проем разрушенной двери и пригнулся, проезжая под полуобвалившейся балкой.
— Святой Неот. До Реставрации — цветущий монашеский орден, прибежище всего братства Дерини. Церковь осквернили и разграбили, а монахов убивали прямо на ступенях алтаря. Местные жители обходят это место, как зачумленное. Мы с Брионом здесь бывали.
Морган проехал на коне в сухой, частично прикрытый еще кровлей угол и стал выборочно дергать балки у себя над головой, проверяя их надежность.
— Насколько я знаю, во времена своего расцвета Святой Неот был не хуже знаменитого Конкардинского университета или школы Варнаритов в Грекоте. Тогда, конечно, быть Дерини было более почетно, чем сейчас. — Он дернул последнюю балку, удовлетворенно кивнул и, усевшись в седле, отряхнул запачкавшиеся перчатки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
